«Долгий XIX век» в истории Беларуси и Восточной Европы. Исследования по Новой и Новейшей истории - Коллектив авторов
Если рассматривать роль университетов в украинском регионе, то стоит отметить, что данный факт самым благоприятным образом отразился на темпах формирования украинской национальной культурной и научной элиты, на повышении общего уровня грамотности, в том числе и среди украинских крестьян, и, как следствие, на больших успехах в продвижении украинского национального проекта. Известный литературовед М.И. Сухомлинов еще в 1860-х гг. отмечал, что из 240 получивших в то время известность и признание украинских писателей и просветителей, около половины получили образование в Харьковском университете[293]. В начале XX в. в Харьковском университете, более открытом для украинской общественности по сравнению с Киевским университетом, действовали национально-образовательные общества, а некоторые профессоры читали лекции на украинском языке (филолог Н.Ф. Сумцов), в Новороссийском университете в Одессе на украинском языке читал лекции А.С. Грушевский, брат известного историка М.С. Грушевского[294].
Белорусский исследователь П.В. Терешкович приводит следующие данные «…Доля украинцев среди юристов вдвое превышала аналогичный показатель среди белорусов. Отсутствие университетских центров в Беларуси не только не позволило сформироваться национально-ориентированной профессуре, но значительно ограничило возможность социальной мобильности для коренного населения: численность крестьян с университетским образованием в Украине была в 20 раз больше, чем в Беларуси»[295]. При этом в начале XIX в. ситуация была несколько иной – Виленский университет до своей ликвидации был эффективным образовательным центром, в котором взращивалась обширная когорта региональных элит, и даже «польский» характер этого высшего ученого заведения не препятствовал мощно проявившейся тенденции к всесторонним региональным исследованиям. Этот университет потенциально мог стать не только серьезным центром региональной интеллектуальной жизни, но и важным фактором формирования белорусской национальной элиты (как это и произошло в университетских центрах на украинских землях).
Германский историк Р. Линднер, изучающий процессы формирования белорусской нации, также указывал на разный уровень развития научной инфраструктуры в соседних регионах – украинском и белорусском. Он отмечал, что университеты на украинских землях «…стали организационной средой национальных патриотов. Вместе с тем университет св. Владимира в Киеве можно считать местом столкновения прорусской образовательной политики и украинского научного национализма»[296]. То есть миф об «историчности» украинской нации создавался, совершенствовался и транслировался преимущественно украинским студентам в стенах университетов на украинской территории учеными – уроженцами украинского региона, в то время, как «…белорусская историография и само по себе историческое мышление <…> преимущественно возникали в крупных университетах европейской части империи – Санкт-Петербургском, Киевском, Варшавском, Дерптском – а также в Российской академии наук в Санкт-Петербурге»[297].
Возвращаясь к Виленскому императорскому университету в 1803–1832 гг. отметим, что в современной российской историографии практически отсутствуют исследования, посвященные этому вузу. На наш взгляд, это можно объяснить тем, что данный университет не считается в российской исторической традиции «своим», он рассматривается как «польский университет» и в связи с этим исключен из сферы интересов историков, изучающих историю высшего образования в Российской империи. Авторы одной из монографий, посвященной университетам в России в первой половине XIX в., характеризуют это учреждение высшего образования следующим образом: «…далекий (выделено нами – Ш.С.) Виленский университет, жизнь которого развивалась по собственным, отличным от остальной Российской империи законам»[298]. Географически город Вильно был намного ближе к Петербургу, чем Харьков и тем более Казань, но ментально Вильно и столицу Российской империи в XIX в. действительно разделяла пропасть.
Достаточно подробный и непредвзятый очерк истории деятельности Виленского университета и учебного округа подготовил историк, уроженец Витебска А. Л. Погодин[299]. Нас в первую очередь интересует профессорско-преподавательский состав, и на момент открытия университета штатное расписание четырех факультетов насчитывало 34 профессорские должности, а уже в 1818 г. в университете насчитывалось 47 профессоров[300]. Информацию о конкретных персоналиях можно почерпнуть в формулярных списках, которые велись на регулярной основе и в настоящее время находятся на хранении в Литовском государственном историческом архиве[301]. Анализ биографической информации показывает, что как минимум 45 профессоров Виленского университета имели местное происхождение. Напомним, что всего в рамках имперского периода истории (XIX – начало XX в.) нами выявлено около 230 лиц, которые являлись профессорами во всех существовавших в этом периоде российских университетах. Виленский университет был самым «белорусским» исходя из географии своей профессуры. Даже в Петербургском университете за почти 100 лет его существования удалось выявить всего 41 уроженца белорусских земель. Число профессоров из белорусского региона в других университетах и вузах империи было еще меньшим (см. таблицу 1). При этом некоторые профессора могли в процессе построения своей карьеры несколько раз менять учебные заведения.
Таким образом, в Виленском университете большую часть преподавательского корпуса составляли местные уроженцы, и это отличало его от российских вузов, в которых долгое время преобладали иностранные преподавательские кадры, прежде всего из Германии. Не смотря на доминирование польскоязычной и польскоцентричной образовательной модели в учебном округе и университете (было обусловлено как культурным наследием Речи Посполитой, так и влиянием попечителя округа А. Чарторыйского, контроль за деятельность которого фактически отсутствовал), в университете активно развивался интерес к региональным исследованиям и формировался взгляд на белорусский регион, противоречащий польским претензиям на культурное и политическое доминирование. Отметим, что среди удаленных из университета в 1820-х гг. были профессоры, деятельность которых была связана с изучением истории белорусского региона, формирования его правовой традиции, кириллических славянских древностей, иных тем, связанных с белорусской проблематикой (И.Н. Данилович, М.К. Бобровский, И.С. Онацевич, И.А. Криницкий и др.). Так, идентичность известного правоведа И.Н. Даниловича, исследовавшего Статут ВКЛ, его биографы отмечают как «литвинскую», но не польскую, скорее наоборот, отмечается его сложное отношение к польскому доминированию в регионе[302].
Таблица 1
Распределение профессоров – уроженцев белорусского региона по вузам империи в XIX – начале XX в. [собственная разработка]
Интересно отметить, что в период деятельности Виленского университета в других вузах империи уроженцы белорусского региона были представлены крайне мало, удалось выявить десять человек, при этом четверо были выпускниками Виленского университета. Так, с Варшавским Королевским университетом до его закрытия в 1831 г. связана деятельность геолога М.А. Павловича, на кафедру философии этого вуза безуспешно претендовал уроженец Вильно Ю.В. Быховец, публичной библиотекой университета заведовал историк Л. Голембовский. С Московским университетом связана карьера математика П.Н. Погорельского, физиолога и врача И.С. Веселовского и Р.Г. Гельмана (последний был выпускником Виленского университета). С Петербургской и Московской духовными академиями связана карьера богослова В.И. Кутневича, который в 1832 г. стал главным священником российской армии и флота. В 1824 г. в Казанский университет принудительно были направлены (по решению суда по делу
